ufahistory | Духовные фамилии.

Оригинал взят у

Происхождение духовных или семинарских фамилий интереснейшая тема. Каждая имеет свою историю. Фамилии давали ученикам в конце 18 первой трети 19 века при поступлении или при приеме в духовные училища или семинариях.

Интересное описание возникновения этих оригинальных и звучных фамилий оставил в своих воспоминаниях профессор Санкт-Петербургской духовной академии Дмитрий Иванович Ростиславов (1809-1877). - сын сельского священника Рязанской епархии

В сентябре 1818 года его отец, священник села Тумы Рязанской епархии Иван Мартынович Тумский, отвез его в Касимов для поступления в Духовное училище. После экзаменов, и поступления в училище…

“Возвратился я в Туму [село] уже с высоким понятием о своей особе; я уже не был теперь какой-либо, как все мои тумские приятели, простой сельский мальчишка, а ученик 2-го приходского класса, притом не Митя, или Митька, а Дмитрий Ростиславов. Только я никак не мог понять, почему мне дали такую фамилию или прозвище, как обыкновенно тогда выражались в духовных училищах и духовенстве.

Для объяснения такого моего непонимания считаю нужным прибавить, что в то время, которое я описываю, и даже еще долго, фамильные названия у большинства духовных лиц были мало употребительны. Не учившиеся в училище даже часто вовсе не имели никакой фамилии, даже научившиеся и кончившие полный курс семинарских наук не дорожили своими фамилиями, а и сами себя называли и другими, не исключая начальства, известны были по имени и отчеству. Батьюка мой, несмотря на свою благочинническую должность, подписывался на всех рапортах консистории и к архиерею Иваном Мартыновым. Потом родные братья, обучавшиеся в духовно-учебных заведениях, часто имели различные фамилии, например из дедушкиных детей, батюшка мой прозывался Тумским, дядюшка Иван – Весельчаковым, а дядюшка Василий – Крыловым. Со мной в семинарии учился товарищ – Меньшов, и из двух его братьев назывался один Средневым, а другой Большевым.Один из академических товарищей моих был Вихров, а брат его курсом старше нас – Орлов; они были из Тверской семинарии.

На основании этого обычая, духовные лица отдавая детей своих в училище, давали им такие фамилии или прозвища, которые почему-либо им нравились. Люди простые, не изобретательные, не ученые, брали в этом случае во внимание или:

1) название села, так например, из четырнадцати сел Касимовского уезда, принадлежащих к Мещоре, только Черкасово и Фрол, сколько я помню, не дали прозвища детям своего духовенства, а из прочих вышли мне известные Тумские и Тумины, Биреневы, Лесковы, Палинские, Пещуровы, Куршины, Верикодворские, Гусевы, Пармины, Палищины и Прудины;

2) храмовые праздники: отсюда множество Вознесенских, Воскресенских, Воздвиженских, Богословских, Богородицких, Благовещенских, Никольских, Рожденственских, Сретенских, Успенских, Покровских, Троицких, Ильинских, Предтеченских и проч. и проч.;

3) звание отца: отсюда Протопоповы, Поповы, Дьячковы, Дьяковы, Пономаревы; замечательно, что слова “священник” и “причетник” не пользовались популярностью; я не помню ни одного семинариста с фамилиею Священников или Причетников;

4) имя отца или деда – отсюда Ивановы, Васильевы, Карповы, Алексеевы, Александровы, Антоновы, Петровы, Павловы и проч. По матерям слишком редко семинаристы прозывались.

Обучавшиеся же в семинариях и вообще обнаруживавшие притязание на ученость или остроумие, давали фамилии своим детям, сообразуюсь или с теми качествами, которые в них замечались, или с теми надеждами, которые на них рассчитывали. Отсюда множество Смирновых, Кротковых, Славских, Славинских, Поспеловых, Чистяковых, Надеждиных, Надежиных, Разумовых, Разумовских, Добрыниных, Добровых, Твердовых и проч. Тут, впрочем, очень любили фамилии, составленные из двух слов, - особенно те, в которые входили слова: Бог, добро и благо. Отсюда бесчисленное множество Тхомировых, Остроумовых, Миролюбовых, Миротворских, Миловидовых, Боголюбовых, Благосветловых, Благонравовых, Благосердовых, Благонадеждиных, Чистосердовых, Дбромысловых, Добролюбовых, Добронадеждиных, Доброхотовых, Добротворских и поч. Мы в академии любили смеяться над своими новгородскими товарищами; их было четверо: Боголюбов, Добронравов, Остроумов, Благовещенский.

Но русский язык казался для многих недостаточным, или может быть надобно было блеснуть знанием латинского или греческого языков; отсюда Сперанские, Амфитеатровы, Палимсестовы, Урбанские, Антизитровы, Витулины, Мещеровы.

Само начальство не хотело тоже не заявить своего участия в этом деле; иные потому что отцы им самим предоставляли дать прозвание сыновьям, а другие даже отнимали у отцов право на это. В этом отношении замечателен был смотритель Скопинского училища Илья Россов. Для фамилий учеников он пользовался всеми науками, особенно естественными и историей: у него были Орловы, Сольвьевы, Волковы, Лисицыны, Алмазовы, Изумрудовы, Румянцевы, Суворовы и проч. и проч. Однажды он вздумал отличиться перед правлением семинарии и обратить его внимание на свою изобретательность. Он прислал списки, в которых ученики внесены были, так сказать отдельными группами, по свойству своих фамилий, т.е. писались к ряду Румянцевы, Суворовы, Кутузовы, потом Орловы, Соловьевы, Птицыны, далее Волковы, Лисицыны, Куницыны. Но правление семинарии возвратило списки со строгим выговором и приказало составить их по успехам учеников, а не по значению фамилий их…

Многие отцы-ректоры, академисты, магистры любили остроумничать по части фамилий. Если им почему-либо нравился какой-либо ученик, то они переменяли его фамилию и давали другую, которая им казалась лучше. Этой затейливостью отличался ректор рязанской семинарии Илиодор… Моего товарища Дмитрова перекрестил в Мелиоранского, ученика богословия Кобыльского в Богословского и проч.

Когда я уже был в академии, Синод как-то догадался, что надобно положить конец этой безурядице, которая была причиною многих недоразумений при делах по наследствам. Он издал указ, которым предписывалось, чтобы все священно- и церковнослужители проименовывались и подписывались по имени и фамилии, чтобы дети их имели фамилии своих отцов. В это время мой батюшка решился поступить довольно оригинально. У него уже было четверо детей: я при должности, а прочие еще обучались, но имели все мою фамилию. Он подал прошение архиерею, что бы ему самому дозволено было именоваться Ростиславовым. Точно так же поступил мой дядя Иван Мартыновыч: он из Весельчакова стал Добровольским, потому что так прозывался его старший сын, обучавшийся тогда еще, кажется в семинарии. Я очень жалел, что не знал о намерении батюшки переменить свою фамилию. Не знаю почему он захотел назвать меня Ростиславовым, но я не любил этой фамилии, мне приятнее было бы быть Тумским”.

По воспоминаниям священника Евгения Евсигнеевича Голубинского, родившегося в 1834 году.

«Когда мне исполнилось семь лет, отец начал помышлять о том, чтобы отвести меня в училище. Первым вопросом для него при этом было, какую дать мне фамилию. В то время фамилии у духовенства еще не были обязательно наследственными. Отец носил такую фамилию, а сыну мог дать, какую хотел, другую, а если имел несколько сыновей, то каждому свою особую (костромской архиерей Платон прозывался Фивейским, а братья его — один Казанским, другой Боголюбским, третий Невским). Дедушка, отцов отец, прозывался Беляевым, а отцу, в честь какого-то своего хорошего знакомого, представлявшего из себя маленькую знаменитость, дал фамилию Пескова. Но отцу фамилия Песков не нравилась (подозреваю потому, что, учившись в училище и семинарии очень не бойко, он слыхал от учителей комплимент, что у тебя-де, брат, голова набита песком), и он хотел дать мне новую фамилию, и именно — фамилию какого-нибудь знаменитого в духовном мире человека. Бывало, зимним вечером ляжем с отцом на печь сумерничать, и он начнет перебирать: Голубинский, Делицын (который был известен как цензор духовных книг), Терновский (разумел отец знаменитого в свое время законоучителя Московского университета, доктора богословия, единственного после митрополита Филарета), Павский, Сахаров (разумел отец нашего костромича и своего сверстника Евгения Сахарова, бывшего ректором Московской Духовной Академии и скончавшегося в сане епископа симбирского), заканчивая свое перечисление вопросом ко мне: "Какая фамилия тебе более нравится?" После долгого раздумывания отец остановился наконец на фамилии "Голубинский".

Еще один забавный эпизод из воспоминаний сельского священника. В 1835 г. отец повез его в Саратовское духовное училище.

“Несколько сот учеников толпилось на дворе… Некоторые из новичков, прижавшись к стенке, с клочком бумажки в руках, заучивали свою фамилию. У нас, духовных, как известно уже всем, фамилии есть забавные. Откуда они взялись? Это было так: привозит какой-нибудь отец своего мальца в училище, ставит на квартиру, непременно в артель. В артельной квартире непременно уже господствует какой-нибудь великан-синтаксист, лет 10 трудящийся над латинскими и греческими спряжениями. Иногда таких господ собиралось и по несколько на одной квартире. Отец обращается к какому-нибудь и спрашивает: какую бы, милостивый государь, дать фамилию моему парнишке? Тот в это время долбил: типто, типтис, типти…- Какую фамилию дать?!..Типтов! Другой, такой же атлет, сидит в это время, где-нибудь верхом на коньке сеновала или погребицы и долбит: diligenter – прилежно, male – худо… Слышит, о чем спрашивают и орет: Нет, нет! Дай своему сыну прозвание Дилигентеров, слышишь: Дилигентеров! Третий, такой же скотина, сидит верхом на заборе и орет урок из географии: Амстердам, Гарлем, Сардам, Гага… «Нет, нет, - перебивает, - Дай прозвище сыну Амстердамов!». Сбегаются все, делается совет, т.е. крик, ругань и иногда с зуботрещинами, и чья возьмет, того фамилия и останется. Дикий малец не может и выговорить-то, как его окрестили эти урванцы. Ему пишут на бумажку и он ходит и заучивает иногда, право, чуть не месяц. С месяц, по крайней мере, было, что спроси кого-нибудь учитель, и человек десять бросятся в карманы за запиской, что бы справиться, не его ли вызывают? Вот причина, почему у нас духовных, образовались фамилии Превышеколокольниходящинских! Я не раз бывал свидетелем подобных сцен. Я был уже в последнем классе семинарии, в 1847 году, когда последовало распоряжение Синода, что бы дети носили фамилию своих отцов. Но, за то, Превышеколокольниходящинские закрепились навек”.

Духовные фамилии.

no subject