ufahistory (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
ufahistory) wrote2010-08-04 07:51 am
ufahistory) wrote2010-08-04 07:51 am
Уфимские частушки
"OTPАЖEHИE В НАРОДНОЙ ПОЭЗИИ РЕАЛИЙ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ. (1917 - н.20-х гг.)"
Андрей Егоров, Александр Верещагин. Уфа 2000 г.
-----------------
Одна из проблем изучения периода революции и гражданской войны это реконструкция мироощущения, мировосприятия людей того времени. Существенную помощь в этом оказывает как уже введенная в научный оборот источниковая база, так и нарастающий интерес к другим источникам, в частности фольклорному материалу.
Несмотря на то, что в последнее время вышел ряд сборников неофициального фольклора советского времени, период революции и гражданской войны представлен в них незначительно. Поэтому для более полного представления о том, как отражались реалии революции и гражданской войны в народной поэзии, необходим более широкий подход к источниковой базе. Их круг может быть расширен за счет привлечения газет ("Вперед" - издавалась в Челябинске в 1919 г.; "Уфимец" - издавалась в Бугульме и Уфе до лета 1919 г.; "Уфимская жизнь" - издавалась в Уфе зимой 1918 - весной 1919 гг.) другой печатной продукции того времени (в частности сатирический журнал "Уфимский горчишник", "Раскрытие тайны большевиков. Веселый сборник"), в дальнейшем в эмигрантской печати (в журналах "Воля России", в частности статья Е.Недзельского "Народная поэзия в годы революции") мемуарной и художественной литературе ("Архив русской революции", Амфитиатров "Вымирающий Петроград" Берлин, 1922; Маслов С. С. "Россия после 4-х лет революции" Париж, 1922; Веселый А. "Россия - кровью умытая" М., 1987) опубликованной в нашей стране и за рубежом. В работе использован ряд неопубликованных материалов из фондов Национального музея республики Башкортостан (Полетаев Б. Воспоминания. - частный архив; неопубликованные материалы старожилов Уфы из частных архивов и документального фонда Национального музея Республики Башкортостан).
Из всего многообразия фольклорного материала времен гражданской войны внимание исследователя привлекает частушка. Это короткая, исполняющаяся в быстром темпе рифмованная припевка как бытового, так и политического содержания.
Политическая частушка - явление весьма распространенное и получившее наибольшее развитие в нач. XX в. Это строй народной жизни - с ней легче переносить новый, часто мало приемлемый для крестьян и городских обывателей, уклад жизни. Именно в этой среде частушка получила наибольшее распространение, став своего рода барометром общественных настроений.
Частушки являются преломлением эпохи глазами народных масс, волей судьбы оказавшихся вовлеченных в бурный водоворот событий.
Вряд ли частушку можно отнести к гневной и бичующей политической сатире того времени. Эту роль выполняли в революционную эпоху памфлеты и куплеты (как например во времена Великой французской революции). Это скорее рифмованное четверостишие которое хлестким словом, четко выраженной мыслью подмечает рельефные стороны той или иной ситуации.
Конечно скрытый смысл в частушке всегда присутствовал, иначе это был бы просто набор фраз. Но искать в частушке только ярко выраженную большевистскую или только белогвардейскую направленность не всегда уместно.
Например Демьян Бедный писал:
"...В Красной Армии штыки чай найдутся,
Без тебя большевики обойдутся".
Песня написана в форме частушки и взятая в отрыве от всего смыслового стержня на первый взгляд призывает молодежь к уклонению от мобилизации в Красную Армию.
Для частушки скорее характерно, при всей кажущейся категоричности, фиксирование момента неоднозначности и трудности в оценке ситуации.
Смысл политической частушки всегда злободневен (это могли быть продовольственные проблемы, мобилизационные, реквизационные, событийные т.д. и т.п.). Но во многих частушках присутствует межстрочный, подсознательный смысл. Его нельзя выразить однозначно, но характеризуется он достаточно емким словом "авось". Это и понимание отчаянности ситуации и одновременно надежда на скорый и по возможности менее болезненный выход из нее. Частушка несла в себе некий идеал "третьей, мужицкой правды".
В годы революции и гражданской войны жанровая форма частушек была многообразна ("Ту-степ", "Шарабан", "Лимончик", "Яблочко" и т.д.) Но практически отсутствуют частушки-страдания.
Частушки, за редкими исключениями, не поддаются четкой хронологической датировке, хотя мы и можем, исходя из содержания ориентировочно предположить время их создания. Это не плод политических заказов, они рождаются в условиях непосредственного соприкосновения с реальностью.
Одним из исключений является частушка, которую можно датировать 13 марта 1919 г. - взятие войсками А. В. Колчака города Уфы. В ней присутствует типично частушечно-бытовой ритм удачно использованный в политическом плане (противопоставление "над" и "под", своеобразное, подсознательное преломление в народном творчестве категорий "света" и "тьмы").
Как над городом Уфой
Ироплан вчерась летал,
А под городом Уфой
Большевик рога сломал.
Характерная черта частушек - это жажда изменить то, о чем мечтали вчера. Пришли красные - ожидаются белые, пришли белые - ждут красных.
Обладая большим пропагандистским эффектом частушки порой выражали диаметрально противоположные позиции. На страницах газет противоборствующих сторон шла настоящая война частушек. Наиболее наглядный пример с мотивами популярных частушек, в которых часто только переставлялись слова по принципу дихотомии - на противоположные.
Например сюжет "Яблочко" использовался в крестьянских, в красных и белых кругах, в среде "зеленых", российской эмиграции нач. 20-х гг.
"Яблочко -
С бока - синее,
А кадетская власть
Очень сильная"
"Яблочко -
С бока - синее,
А советская власть
Очень сильная"
В популярности сюжета "Яблочка" - проявилось типичное отношение к русскому "авось" - повороты яблочка ("Эх яблочко, цвета ясного", "Эх яблочко, цвета зрелого", "Эх яблочко, сбоку верчено") - это не-предсказуемые повороты и превратности судьбы:
Эх, яблочко,
Цвета ясного.
Ты - за белого,
Я - за красного.
Эх, яблочко,
Сбоку зелено.
Колчаку за Урал
Ходить не велено.
Эх, шпоры мои
Железа гнутого...
Как мы били Колчака,
Били Дутова.
Защищали Совдеп
Пулеметами.
А теперь все сидим
Идиотами...
А в конечном счете понимание безвыходности ситуации:
"Эх, яблочко,
Ночка темная.
Куда мне теперь идти?
Разве помню я..."
В обиход частушечного текста вводятся новые слова, до сих пор мало употребляемые в обычной речи, смыслах не искажается, а лишь несколько примитивизируется: "партия, протест, мобилизация, регистрация, реквизиция, буржуазия, аэроплан" и т.д.
Героями частушки становятся реально действующие люди (В. И. Ленин, Л. Д. Троцкий, А. В. Колчак, А. И. Деникин, Н. И. Махно и др.), которые нередко были весьма далеки от своих прототипов.
"Троцкий с Лениным сидят,
Играют на арфе,
А Деникин с Романовским
Думают по карте."
Революционные потрясения сопровождаются высокой социальной мобильностью общества. В водоворот событий вовлекаются все слои от элиты до маргиналов. На практике происходила реализация лозунга: "Кто был никем, тот станет всем".
"Прежде был я в поварах
И рубил котлеты,
А теперь я комиссар
И пишу декреты".
"Раньше был я жулик,
Лазал по карманам.
Нынче на войне я
Красным комиссаром"
Схожие процессы наблюдались и в антибольшевистском лагере:
"Прежде был я дворником
И звался - Володей,
А теперь я - прапорщик
Его благородье".
"Вот и кончилась война,
Стало все иначе,
Закричали офицера:
Пончики горячие!"
К буржуазии отношение в частушках было чаще либо иронично-грубоватым, либо нейтральным:
"Буржуазный класс у нас
Стал теперь всех выше,
Буржуазия у нас
Снег сгребает с крыши."
(Уфа, 1919 г.)
"Ах, да право ж вы, товарищ,
Несознательный какой:
Буржую разрезал брюхо
Не полез в карман рукой."
Частушка едко откомментировала попытки создания общенародной формы собственности за счет уже существующих. "Общее" воспринималось как "ничейное".
"Бессознательный ты, право,
Рассуди, подумай здраво:
Все твое теперь мое,
Что мое, то не твое!"
"Яблочко
Теперь свободное:
Мы чужого не берем,
Все - народное!"
"А Россиюшка нами разграблена" - рефрен основной массы частушек. Политика реквизиций (в частности проводимая большевиками) приравнивалась в глазах частушки к таким явлениям как бандитизм, спекуляция, взяточничество.
"Прежде взятками жила
Вся полиция.
А теперь есть закон
Реквизиция."
"Слышь, вдали чинят дебоши
И стреляет пушка.
Реквизирует мне калоши
Комиссарик душка..."
(Уфа, 1918-19 г.)
На смену революционной эйфории приходит ностальгия по минувшему, желание вернуть традиционные ценности, связанные с бытовым (в первую очередь продовольственным) пусть даже кажущимся благополучием.
"Был царь Николай
Была водочка,
А теперь лишь талон
На селедочку".
"Жили-были царь, царица,
Были хлебец и пшеница,
А теперь и овес
Реквизует Совнархоз..."
Свободы, которые принесла революция, реализовывались преимущественно в митинговой форме, единственно доступной и понятной широким массам. Митинговая стихия весьма своеобразно преломлялась в фольклоре:
"Юбку новую одела
Революцию встречать,
Революции не видно,
Мужики одни кричат".
(Уфа, 1917-1919 гг.)
Митинг позволял почувствовать свою причастность к происходящим событиям.
"На трибуну полез:
Собралось народу!
Как прекрасна, господа,
Такая свобода".
"Заплету сегодня в косу
Ленточку пунцову,
По хрестьянскому вопросу
Взять хочу я слово..."
(Уфимская губ., 1917-1919 гг.)
Митинги и демонстрации в годы гражданской войны становятся необходимым элементом массовой пропаганды противоборствующих сторон. Они составляли часть цикла, неизменность которого зависела от частоты смены власти в той или иной местности.
"Сначала - демонстрация,
Потом - регистрация,
Затем - мобилизация,
И вдруг - эвакуация...
И опять - демонстрация."
В многообразии фольклорных частушек выделяется тема посвященная "зеленому" движению, которое воспринималось как самостоятельная, мужицкая, противоположная и белым и красным сила
"Ох, ты, яблоко,
Ананасное,
К ногтю белого,
К ногтю красного."
"Ни Слащевы не указ,
Ни Буденные.
Мы ни "эти" и не "те",
Мы - "зеленые"!"
Дезертирство было одним из источников пополнения "зеленого" движения (приобретающего все более антибольшевистский характер).
"На Вязовку наступали
Красны неприятели,
Да "зеленые" герои
Их назад попятили..."
"Дезертиры, в ряды стройся,
Красной армии не бойся...
Заряжайте пистолеты,
Разбивать идем Советы..."
В 1918 г. уфимец Борис Четвериков (впоследствии известный советский писатель) вступил добровольцем в белую армию. Как корреспондент газеты "Вперед" (официальный орган Западной армии генерала Ханжина) он был направлен в 4-ую Уфимскую им. генерала Л. Г. Корнилова пехотную дивизию, состоявшую из солдат мобилизованных зимой-весной 1919 г. преимущественно на территории Уфимской губернии.
Принимая непосредственное участие, по заданию газеты, в боевых действиях, Б. Четвериков сблизился с рядовым составом, бытовавшие среди солдат частушки были им собраны и опубликованы в газетах "Вперед" и "Уфимец" (официальный орган 4-ой уфимской дивизии). Собранный фольклор не был специфически военным, а отражал настроение населения Уфимской губернии весны 1919 г.
В Петрограде, говорят,
Мало кормят и поят,
Мало кормят и поят,
Только много говорят.
В Петрограде, говорят,
Все по карточкам живут,
Если хлеба не хватает,
То подсолнухи жуют...
Все село не велико:
Двадцать две избенки
В девятнадцати из них
Гонят самогонку...
Ох, у красных с провиантом
Оченно не важно.
Но зато хоть отбавляй
Керенок бумажных...
Хлеб у нас реквизовали,
Аппетит мы потеряли.
В комиссары кто глядит
Тот имеет аппетит.
Шутки брось: у коммунистов
Всем мобилизация.
Скоро даже петухам
Будет регистрация.
Не помогут петухи,
Все равно дела плохи:
Выдают себя гвоздикой,
А на деле - лопухи.
Как на поле, поле чистом
Много бегает ребят,
Как на десять коммунистов
Хватит наших двух солдат.
Всем страна на удивленье:
Расчудесный совнарком,
Деньги меряют саженью,
А товары - все вершком
Буду жить в большевиках,
Если власть упрочится,
Очень на грузовиках
Покататься хочется.
Приближены по жанру к частушкам куплеты. Многообразие вариаций было распространено на мотив "Шарабана", популярного на Урале и в Сибири.
Ах, заварили чехи кашу,
Провоевали Волгу нашу.
Ах, шарабан мой, шарабан,
А я мальчишка, вечно пьян.
Продам я книги, сожгу тетради,
А сам уеду на шарабане.
Ах, шарабан мой, шарабан,
А я мальчишка, не шарлатан
Ах, русски с русскими воюют,
А чехи сахаром торгуют.
Ах, шарабан мой, шарабан,
Денег не будет, тебя продам.
Нам не хватало для пяток сала,
Когда мы драпали с Урала.
Ах, шарабан мой, точены спицы,
Из Златоуста куда нам скрыться?
В годы гражданской войны распространяются народные песни (на самобытную музыку и стихи, например "Слезная крестьянская" (1921 г.): "Съел я сивку. Хлеб с корою. Сошником могилу рою. На погибель всему свету голодаем по декрету"). В этих песнях текст не скрывает идеологическую ориентацию и выражает определенную идею.
Среди уфимских железнодорожников (наиболее квалифицированной части, как правило настроенной антибольшевистски) весной 1919 г. получила известность песня, построенная по принципу народного песенного фольклора тех лет: обещания новой власти; реальная политика, мало соотносимая с обещаниями; мечта о возвращении "утерянного рая".
"Нам красные рай обещали,
свободу и землю, и хлеб...
Неволю с расстрелами дали,
Коммуну и красный совдеп.
Россию они разорили,
Богатства сбирая себе.
Свободу нагайками били
И честь потеряли в борьбе.
Ни Бог и ни черт им не страшны,
Хотели весь мир повернуть...
Последствия дел их ужасны.
Дай Бог нам свободу вернуть!"
(Уфа, весна 1919)
В годы гражданской войны широкое хождение получили песни на известные мотивы. Например, широко распространенная в белой и красной армии песня "Смело мы в бой пойдем" была положена на мотив романса "Белой акации гроздья душистые".
Популярные тексты являлись и основой для пародийного жанра:
"Ой, пустым пуста моя коробушка
Нет ни ситца, ни парчи,
Нет ни хлебушка ни крошечки,
Вздорожали все харчи."
(на мотив "Коробейников")
Но особой популярностью пользовались пародии на революционные песни. В частности пародия на "Интернационал" была популярна в Центральной России, в Москве, на Кубане, в Добровольческой армии. И если московская пародия была позитивна в сторону большевиков, то другие несли крайне негативный заряд
"Вставай полфунтом закормленный,
Ступай в станицу за мукой,
Скидай последнюю рубашку
Своею собственной рукой".
(Кубань)
"Вставай, наживший миллионы,
Читай декрет цены на хлеб.
Тебе особые законы
Напишет и "че-ка" и "нэп".
(Москва)
Никто не даст нам избавленья:
Ни Ленин, Троцкий, ни че-ка...
Дождемся мы освобожденья
От адмирала Колчака.
(Центральная Россия, Волга)
Объектом пародий стала одна из самых популярных революционных песен "Марсельеза". Одна из них (по воспоминаниям старожилов) распевалась в Уфе в мае 1918 г.
Отречемся от серого мыла,
Перестанем мы в баню ходить,
И по нашему грязному телу
Насекомые будут бродить.
Переедем на нову квартиру
И покажем хозяйке кулак...
Заберем в свои власти все силы
И у нас тогда будет кавардак.
Из всего многообразия фольклора времен революции и гражданской войны до наших времен сохранилось не так много материала (не считая тенденциозных подборок советского времени). На основе изучения предлагаемого материала не удастся составить цельную картину отображающую умонастроение масс того времени, но это один из многих срезов смутного времени, по своему примечательного. То что сохранилось позволяет сделать вывод, что основная масса частушек не носила ярко выраженный про или анти большевистский характер. Скорее можно говорить об отражении в них реалий того времени: проблемы войны и мира, раскола общества на два враждебных лагеря, вопросы продовольственной политики, событийный аспект.
------------------------------
Перепост из Комьюнити "Горожане города Уфы"
Андрей Егоров, Александр Верещагин. Уфа 2000 г.
-----------------
Одна из проблем изучения периода революции и гражданской войны это реконструкция мироощущения, мировосприятия людей того времени. Существенную помощь в этом оказывает как уже введенная в научный оборот источниковая база, так и нарастающий интерес к другим источникам, в частности фольклорному материалу.
Несмотря на то, что в последнее время вышел ряд сборников неофициального фольклора советского времени, период революции и гражданской войны представлен в них незначительно. Поэтому для более полного представления о том, как отражались реалии революции и гражданской войны в народной поэзии, необходим более широкий подход к источниковой базе. Их круг может быть расширен за счет привлечения газет ("Вперед" - издавалась в Челябинске в 1919 г.; "Уфимец" - издавалась в Бугульме и Уфе до лета 1919 г.; "Уфимская жизнь" - издавалась в Уфе зимой 1918 - весной 1919 гг.) другой печатной продукции того времени (в частности сатирический журнал "Уфимский горчишник", "Раскрытие тайны большевиков. Веселый сборник"), в дальнейшем в эмигрантской печати (в журналах "Воля России", в частности статья Е.Недзельского "Народная поэзия в годы революции") мемуарной и художественной литературе ("Архив русской революции", Амфитиатров "Вымирающий Петроград" Берлин, 1922; Маслов С. С. "Россия после 4-х лет революции" Париж, 1922; Веселый А. "Россия - кровью умытая" М., 1987) опубликованной в нашей стране и за рубежом. В работе использован ряд неопубликованных материалов из фондов Национального музея республики Башкортостан (Полетаев Б. Воспоминания. - частный архив; неопубликованные материалы старожилов Уфы из частных архивов и документального фонда Национального музея Республики Башкортостан).
Из всего многообразия фольклорного материала времен гражданской войны внимание исследователя привлекает частушка. Это короткая, исполняющаяся в быстром темпе рифмованная припевка как бытового, так и политического содержания.
Политическая частушка - явление весьма распространенное и получившее наибольшее развитие в нач. XX в. Это строй народной жизни - с ней легче переносить новый, часто мало приемлемый для крестьян и городских обывателей, уклад жизни. Именно в этой среде частушка получила наибольшее распространение, став своего рода барометром общественных настроений.
Частушки являются преломлением эпохи глазами народных масс, волей судьбы оказавшихся вовлеченных в бурный водоворот событий.
Вряд ли частушку можно отнести к гневной и бичующей политической сатире того времени. Эту роль выполняли в революционную эпоху памфлеты и куплеты (как например во времена Великой французской революции). Это скорее рифмованное четверостишие которое хлестким словом, четко выраженной мыслью подмечает рельефные стороны той или иной ситуации.
Конечно скрытый смысл в частушке всегда присутствовал, иначе это был бы просто набор фраз. Но искать в частушке только ярко выраженную большевистскую или только белогвардейскую направленность не всегда уместно.
Например Демьян Бедный писал:
"...В Красной Армии штыки чай найдутся,
Без тебя большевики обойдутся".
Песня написана в форме частушки и взятая в отрыве от всего смыслового стержня на первый взгляд призывает молодежь к уклонению от мобилизации в Красную Армию.
Для частушки скорее характерно, при всей кажущейся категоричности, фиксирование момента неоднозначности и трудности в оценке ситуации.
Смысл политической частушки всегда злободневен (это могли быть продовольственные проблемы, мобилизационные, реквизационные, событийные т.д. и т.п.). Но во многих частушках присутствует межстрочный, подсознательный смысл. Его нельзя выразить однозначно, но характеризуется он достаточно емким словом "авось". Это и понимание отчаянности ситуации и одновременно надежда на скорый и по возможности менее болезненный выход из нее. Частушка несла в себе некий идеал "третьей, мужицкой правды".
В годы революции и гражданской войны жанровая форма частушек была многообразна ("Ту-степ", "Шарабан", "Лимончик", "Яблочко" и т.д.) Но практически отсутствуют частушки-страдания.
Частушки, за редкими исключениями, не поддаются четкой хронологической датировке, хотя мы и можем, исходя из содержания ориентировочно предположить время их создания. Это не плод политических заказов, они рождаются в условиях непосредственного соприкосновения с реальностью.
Одним из исключений является частушка, которую можно датировать 13 марта 1919 г. - взятие войсками А. В. Колчака города Уфы. В ней присутствует типично частушечно-бытовой ритм удачно использованный в политическом плане (противопоставление "над" и "под", своеобразное, подсознательное преломление в народном творчестве категорий "света" и "тьмы").
Как над городом Уфой
Ироплан вчерась летал,
А под городом Уфой
Большевик рога сломал.
Характерная черта частушек - это жажда изменить то, о чем мечтали вчера. Пришли красные - ожидаются белые, пришли белые - ждут красных.
Обладая большим пропагандистским эффектом частушки порой выражали диаметрально противоположные позиции. На страницах газет противоборствующих сторон шла настоящая война частушек. Наиболее наглядный пример с мотивами популярных частушек, в которых часто только переставлялись слова по принципу дихотомии - на противоположные.
Например сюжет "Яблочко" использовался в крестьянских, в красных и белых кругах, в среде "зеленых", российской эмиграции нач. 20-х гг.
"Яблочко -
С бока - синее,
А кадетская власть
Очень сильная"
"Яблочко -
С бока - синее,
А советская власть
Очень сильная"
В популярности сюжета "Яблочка" - проявилось типичное отношение к русскому "авось" - повороты яблочка ("Эх яблочко, цвета ясного", "Эх яблочко, цвета зрелого", "Эх яблочко, сбоку верчено") - это не-предсказуемые повороты и превратности судьбы:
Эх, яблочко,
Цвета ясного.
Ты - за белого,
Я - за красного.
Эх, яблочко,
Сбоку зелено.
Колчаку за Урал
Ходить не велено.
Эх, шпоры мои
Железа гнутого...
Как мы били Колчака,
Били Дутова.
Защищали Совдеп
Пулеметами.
А теперь все сидим
Идиотами...
А в конечном счете понимание безвыходности ситуации:
"Эх, яблочко,
Ночка темная.
Куда мне теперь идти?
Разве помню я..."
В обиход частушечного текста вводятся новые слова, до сих пор мало употребляемые в обычной речи, смыслах не искажается, а лишь несколько примитивизируется: "партия, протест, мобилизация, регистрация, реквизиция, буржуазия, аэроплан" и т.д.
Героями частушки становятся реально действующие люди (В. И. Ленин, Л. Д. Троцкий, А. В. Колчак, А. И. Деникин, Н. И. Махно и др.), которые нередко были весьма далеки от своих прототипов.
"Троцкий с Лениным сидят,
Играют на арфе,
А Деникин с Романовским
Думают по карте."
Революционные потрясения сопровождаются высокой социальной мобильностью общества. В водоворот событий вовлекаются все слои от элиты до маргиналов. На практике происходила реализация лозунга: "Кто был никем, тот станет всем".
"Прежде был я в поварах
И рубил котлеты,
А теперь я комиссар
И пишу декреты".
"Раньше был я жулик,
Лазал по карманам.
Нынче на войне я
Красным комиссаром"
Схожие процессы наблюдались и в антибольшевистском лагере:
"Прежде был я дворником
И звался - Володей,
А теперь я - прапорщик
Его благородье".
"Вот и кончилась война,
Стало все иначе,
Закричали офицера:
Пончики горячие!"
К буржуазии отношение в частушках было чаще либо иронично-грубоватым, либо нейтральным:
"Буржуазный класс у нас
Стал теперь всех выше,
Буржуазия у нас
Снег сгребает с крыши."
(Уфа, 1919 г.)
"Ах, да право ж вы, товарищ,
Несознательный какой:
Буржую разрезал брюхо
Не полез в карман рукой."
Частушка едко откомментировала попытки создания общенародной формы собственности за счет уже существующих. "Общее" воспринималось как "ничейное".
"Бессознательный ты, право,
Рассуди, подумай здраво:
Все твое теперь мое,
Что мое, то не твое!"
"Яблочко
Теперь свободное:
Мы чужого не берем,
Все - народное!"
"А Россиюшка нами разграблена" - рефрен основной массы частушек. Политика реквизиций (в частности проводимая большевиками) приравнивалась в глазах частушки к таким явлениям как бандитизм, спекуляция, взяточничество.
"Прежде взятками жила
Вся полиция.
А теперь есть закон
Реквизиция."
"Слышь, вдали чинят дебоши
И стреляет пушка.
Реквизирует мне калоши
Комиссарик душка..."
(Уфа, 1918-19 г.)
На смену революционной эйфории приходит ностальгия по минувшему, желание вернуть традиционные ценности, связанные с бытовым (в первую очередь продовольственным) пусть даже кажущимся благополучием.
"Был царь Николай
Была водочка,
А теперь лишь талон
На селедочку".
"Жили-были царь, царица,
Были хлебец и пшеница,
А теперь и овес
Реквизует Совнархоз..."
Свободы, которые принесла революция, реализовывались преимущественно в митинговой форме, единственно доступной и понятной широким массам. Митинговая стихия весьма своеобразно преломлялась в фольклоре:
"Юбку новую одела
Революцию встречать,
Революции не видно,
Мужики одни кричат".
(Уфа, 1917-1919 гг.)
Митинг позволял почувствовать свою причастность к происходящим событиям.
"На трибуну полез:
Собралось народу!
Как прекрасна, господа,
Такая свобода".
"Заплету сегодня в косу
Ленточку пунцову,
По хрестьянскому вопросу
Взять хочу я слово..."
(Уфимская губ., 1917-1919 гг.)
Митинги и демонстрации в годы гражданской войны становятся необходимым элементом массовой пропаганды противоборствующих сторон. Они составляли часть цикла, неизменность которого зависела от частоты смены власти в той или иной местности.
"Сначала - демонстрация,
Потом - регистрация,
Затем - мобилизация,
И вдруг - эвакуация...
И опять - демонстрация."
В многообразии фольклорных частушек выделяется тема посвященная "зеленому" движению, которое воспринималось как самостоятельная, мужицкая, противоположная и белым и красным сила
"Ох, ты, яблоко,
Ананасное,
К ногтю белого,
К ногтю красного."
"Ни Слащевы не указ,
Ни Буденные.
Мы ни "эти" и не "те",
Мы - "зеленые"!"
Дезертирство было одним из источников пополнения "зеленого" движения (приобретающего все более антибольшевистский характер).
"На Вязовку наступали
Красны неприятели,
Да "зеленые" герои
Их назад попятили..."
"Дезертиры, в ряды стройся,
Красной армии не бойся...
Заряжайте пистолеты,
Разбивать идем Советы..."
В 1918 г. уфимец Борис Четвериков (впоследствии известный советский писатель) вступил добровольцем в белую армию. Как корреспондент газеты "Вперед" (официальный орган Западной армии генерала Ханжина) он был направлен в 4-ую Уфимскую им. генерала Л. Г. Корнилова пехотную дивизию, состоявшую из солдат мобилизованных зимой-весной 1919 г. преимущественно на территории Уфимской губернии.
Принимая непосредственное участие, по заданию газеты, в боевых действиях, Б. Четвериков сблизился с рядовым составом, бытовавшие среди солдат частушки были им собраны и опубликованы в газетах "Вперед" и "Уфимец" (официальный орган 4-ой уфимской дивизии). Собранный фольклор не был специфически военным, а отражал настроение населения Уфимской губернии весны 1919 г.
В Петрограде, говорят,
Мало кормят и поят,
Мало кормят и поят,
Только много говорят.
В Петрограде, говорят,
Все по карточкам живут,
Если хлеба не хватает,
То подсолнухи жуют...
Все село не велико:
Двадцать две избенки
В девятнадцати из них
Гонят самогонку...
Ох, у красных с провиантом
Оченно не важно.
Но зато хоть отбавляй
Керенок бумажных...
Хлеб у нас реквизовали,
Аппетит мы потеряли.
В комиссары кто глядит
Тот имеет аппетит.
Шутки брось: у коммунистов
Всем мобилизация.
Скоро даже петухам
Будет регистрация.
Не помогут петухи,
Все равно дела плохи:
Выдают себя гвоздикой,
А на деле - лопухи.
Как на поле, поле чистом
Много бегает ребят,
Как на десять коммунистов
Хватит наших двух солдат.
Всем страна на удивленье:
Расчудесный совнарком,
Деньги меряют саженью,
А товары - все вершком
Буду жить в большевиках,
Если власть упрочится,
Очень на грузовиках
Покататься хочется.
Приближены по жанру к частушкам куплеты. Многообразие вариаций было распространено на мотив "Шарабана", популярного на Урале и в Сибири.
Ах, заварили чехи кашу,
Провоевали Волгу нашу.
Ах, шарабан мой, шарабан,
А я мальчишка, вечно пьян.
Продам я книги, сожгу тетради,
А сам уеду на шарабане.
Ах, шарабан мой, шарабан,
А я мальчишка, не шарлатан
Ах, русски с русскими воюют,
А чехи сахаром торгуют.
Ах, шарабан мой, шарабан,
Денег не будет, тебя продам.
Нам не хватало для пяток сала,
Когда мы драпали с Урала.
Ах, шарабан мой, точены спицы,
Из Златоуста куда нам скрыться?
В годы гражданской войны распространяются народные песни (на самобытную музыку и стихи, например "Слезная крестьянская" (1921 г.): "Съел я сивку. Хлеб с корою. Сошником могилу рою. На погибель всему свету голодаем по декрету"). В этих песнях текст не скрывает идеологическую ориентацию и выражает определенную идею.
Среди уфимских железнодорожников (наиболее квалифицированной части, как правило настроенной антибольшевистски) весной 1919 г. получила известность песня, построенная по принципу народного песенного фольклора тех лет: обещания новой власти; реальная политика, мало соотносимая с обещаниями; мечта о возвращении "утерянного рая".
"Нам красные рай обещали,
свободу и землю, и хлеб...
Неволю с расстрелами дали,
Коммуну и красный совдеп.
Россию они разорили,
Богатства сбирая себе.
Свободу нагайками били
И честь потеряли в борьбе.
Ни Бог и ни черт им не страшны,
Хотели весь мир повернуть...
Последствия дел их ужасны.
Дай Бог нам свободу вернуть!"
(Уфа, весна 1919)
В годы гражданской войны широкое хождение получили песни на известные мотивы. Например, широко распространенная в белой и красной армии песня "Смело мы в бой пойдем" была положена на мотив романса "Белой акации гроздья душистые".
Популярные тексты являлись и основой для пародийного жанра:
"Ой, пустым пуста моя коробушка
Нет ни ситца, ни парчи,
Нет ни хлебушка ни крошечки,
Вздорожали все харчи."
(на мотив "Коробейников")
Но особой популярностью пользовались пародии на революционные песни. В частности пародия на "Интернационал" была популярна в Центральной России, в Москве, на Кубане, в Добровольческой армии. И если московская пародия была позитивна в сторону большевиков, то другие несли крайне негативный заряд
"Вставай полфунтом закормленный,
Ступай в станицу за мукой,
Скидай последнюю рубашку
Своею собственной рукой".
(Кубань)
"Вставай, наживший миллионы,
Читай декрет цены на хлеб.
Тебе особые законы
Напишет и "че-ка" и "нэп".
(Москва)
Никто не даст нам избавленья:
Ни Ленин, Троцкий, ни че-ка...
Дождемся мы освобожденья
От адмирала Колчака.
(Центральная Россия, Волга)
Объектом пародий стала одна из самых популярных революционных песен "Марсельеза". Одна из них (по воспоминаниям старожилов) распевалась в Уфе в мае 1918 г.
Отречемся от серого мыла,
Перестанем мы в баню ходить,
И по нашему грязному телу
Насекомые будут бродить.
Переедем на нову квартиру
И покажем хозяйке кулак...
Заберем в свои власти все силы
И у нас тогда будет кавардак.
Из всего многообразия фольклора времен революции и гражданской войны до наших времен сохранилось не так много материала (не считая тенденциозных подборок советского времени). На основе изучения предлагаемого материала не удастся составить цельную картину отображающую умонастроение масс того времени, но это один из многих срезов смутного времени, по своему примечательного. То что сохранилось позволяет сделать вывод, что основная масса частушек не носила ярко выраженный про или анти большевистский характер. Скорее можно говорить об отражении в них реалий того времени: проблемы войны и мира, раскола общества на два враждебных лагеря, вопросы продовольственной политики, событийный аспект.
------------------------------
Перепост из Комьюнити "Горожане города Уфы"